Олег знал, что он не герой. Если Мрак смог бы стерпеть молчаили же даже смеялся бы над врагом, то он, не воин, а волхв, чувствительный кболи и тяготам, кричал от боли, выл, корчился, а когда понимал, что Мардухэтого и добивается, то пытался остановиться, но боль заставляла снова кричать икорчиться.

Потом он наконец-то потерял сознание. Когда отлили водой,Мардух уже пытал Таргитая. Ему ломали пальцы, потом перебили руку. Раскаленнымжелезом сожгли волосы, затем обрубили уши, сломали нос, по одному выбивализубы. Таргитай, наконец, повис, весь залитый кровью, а Мардух перешел к Мраку.

Маг едва держался на ногах, его поддерживали двое стражей.Уже три жаровни полыхали во всю мочь. Воздух был горячий, накаленный, колыхалсяструями дыма. Запах горелого мяса был настолько силен, что Олег уже ни о чемдругом не мог думать. Мардух сипло орал, отталкивал палача. Ненавистные враги,низвергнувшие его власть, наконец-то в его руках. Теперь ему недоставалокрючьев и клещей.

Мардух тыкал раскаленными прутьями в Олега и Таргитая толькодля того, чтобы вырвать из забытья. Пусть смотрят. Пытал же Мрака, оставляяненавистного волхва на сладкое. Ущелье было заполнено запахом дыма,свежепролитой крови. Когда Мрак сорвал голос, выкрикивая брань, Мардух велелсдирать с него кожу.

Олег отворачивал голову как мог, едва не сломал шейныепозвонки, но жуткое зрелище окровавленной туши, словно освежевали лося,полыхало и под опущенными веками. Мрак уже не бранился, не стонал, даже нехрипел. Только это освежеванное тело еще жило, в нем подрагивали жилы.

Мардух, сладострастно улыбаясь, взял раскаленный прут:

– Ну, зверь, посмотри на меня!

Налитые кровью глаза Мрака, в которых уже почти не осталосьжизни, медленно поднялись на Мардуха. Маг сказал с нажимом:

– Я хотел, чтобы последнее, что ты увидишь, был я. И пустьостаток жизни будешь видеть только меня!

Оборотень даже не дернулся, когда маг мира мертвых ткнулраскаленным концом прута в глаз, лишь еще больше обвис на цепях. Мардухмедленно и с наслаждением выжег оба глаза. Прут начал жечь ему пальцы,отшвырнул, нетерпеливо протянул руку за следующим, не отрывая глаз от пленника.

Палач торопливо вложил новое орудие пытки. Мрак не двигался,висел как мертвый. Мардух бросил разъяренно:

– Уже?.. Рано. Распороть ему живот и вытащить все кишки.

Олег заставил себя смотреть, как он клещами рвет мясо наТаргитае. Кровь брызгала из жутких ран слабо, певец еще раньше потерял многокрови. Он почти не дергался, а затуманенные глаза открывались ненадолго, когдаМардух прижигал железом.

Олег чувствовал, что вот-вот погрузится в забытье, изкоторого уже не вытащит и Мардух. Все-таки он слабее. Друзьям выпало больше…

– Ты умрешь в страшных муках, – сказал он из последних силгромко, чтобы слышали и воины. – Ты сам это знаешь… И от моей руки.

Мардух подскочил как ужаленный:

– Что?.. Это ты сказал?

– Я… Если в тебе осталось хоть малость от мага, ты этознаешь.

Мардух смотрел остановившимися глазами, заорал так, чтообугленная кожа начала лопаться:

– Я маг!.. И нет никого… нет ничего… что остановило бы меня!

– Я остановлю.

– Ты… Ты… хочешь, чтобы я убил тебя сразу, оборвал муки?Не-е-е-ет, ты умрешь так же мучительно, как этот… Нет, гораздо мучительнее…Именно ты – главный враг!

Истерзанное тело Мрака лежало на камнях. Ударами копий сширокими лезвиями ему вспороли живот, сизые внутренности выперло. Мардух сзастывшей улыбкой выдрал их и разбросал по камням.

Маг вскричал с великой мукой:

– Боги!.. Ну почему можно убить только один раз?.. Я хочу ихубивать еще!

– Все кончилось, Мардух, – сказал Олег. – Теперь пришел твойпоследний час.

Воины повернули головы, слушали. Даже палач выронил топор,раскрыл рот. Мардух сбил одного кулаком на землю, заорал дико, пена повисла нагубах:

– Чтоб мне провалиться на этом месте!.. Если ты, дурак,выберешься из этого застенка живым… то пусть меня ты, лесной дурак волхв, самвобьешь в землю по уши, да пусть все мои воины сгорят, как мухи в лесномпожаре…

Он задохнулся от ярости. Олег медленно поднял голову.Зеленые глаза, затуманенные болью, перехватили огненный луч из багрового глазамага. Разбитые губы дрогнули, сложились в улыбку.

Мардух подпрыгнул, из щели рта полезла красная, пышущаяжаром лава. Воины попятились.

– Чтоб вы поскорее встретили Ящера!

Олег повел плечами. Массивные цепи соскользнули, со звономобрушились на каменные плиты. Волхв выпрямился, зеленые глаза блеснули какзвезды.

– Ты сам этого пожелал!

Мардух отшатнулся, на лице появился дикий страх. Из стенполыхнуло огнем. Воины закричали, их смяло, сбило в пылающие факелы. Мардухпятился, пока спиной не оказался прижатым к стене.

Олег подошел, огромный и широкий рядом с обугленным магом.Мардух дернулся в сторону, но тяжелая ладонь волхва обрушилась на голову. Плитыс треском проломились. Мардух погрузился по шею, как в разжиженное тесто. Глазавылезли из орбит, рот раскрылся для крика. Вырвался лишь жалкий хрип: плиты,быстро накаляясь, уже сдавили грудь. От них пахнуло сухим жаром, из серых сталиоранжевыми.

Олег перешагнул, не обжигаясь, словно под ногами былагрязная кочка мха, подобрал секиру. Таргитай открыл один глаз, второй закрывалкровоподтек, занявший всю половину лица. Застонал, когда волхв начал колотитьобухом по цепи:

– Больно же… Еще один Мардух…

– Терпи. Ты что жуешь, опять втихаря жрешь?

Таргитай прошепелявил:

– Зубы…

– Терпи, Тарх.

– Почему не магией?

– Не действует, – напомнил Олег.

Таргитай помолчал, сказал слабо:

– А как же…

– А это его магия. Магия мертвых. Я только еювоспользовался.

Таргитай устало закрыл глаз. Израненное тело повисло нацепях. Это ж надо так пользоваться сгоряча сказанным! Теперь говори и думай,что говоришь. А это так тяжело и непривычно.

Олег ударил точнее, Таргитая тряхнуло. Он снова открыл глаз.

– Снова повезло! Все-таки наши души не лишние на свете.

– Удача приходит к тем, – ответил Олег хмуро, – кто ееготовит. А дурни только в сказках счастливы.

Он обрушил тяжелый удар на цепь Таргитая. Певец рухнул, вголове был звон и треск. Сверху посыпались камешки.